Сказка про толстую девочку

[tin_tin]

А еще была толстая девочка, которая вдобавок была выше всех ростом в классе, но подруги у нее все-таки водились – это был незлой класс, и дети там не морочили себе голову всякой ерундой из книжек – они терпели уроки и потом бежали домой, поскорее съесть  горячий густой крем-суп с грибами или – если осенью было дело – цыпленка в ежевичном соусе.

И толстая девочка тоже бежала домой – она ела не больше, чем другие дети, но у нее и папа и мама были большие, как слоны, и она же была их дочка – в кого же ей было пойти, не в соседского же заморыша-кибернетика? Она стеснялась, конечно, что она такая большая, и не столько из-за толщины, а из-за роста – вечно ей доставалось первое место в колонне, или ей давали нести знамя – хорошо, что не барабан.

А еще она громоздилась на всех школьных фотографиях, словно каменный исполин – мама ей зачесывала длинную косу наверх, и она становилась вдобавок с вытянутой  башкой.

В общем, девочка не очень переживала, а думала, что так и надо – у всех есть место в жизни: кто-то самый умный, кто-то самый плаксивый, как Светка-Воробей, кто-то лучше всех рисует – как Роман, а она – самая большая. Подумаешь, проблема.

И еще что интересно: девочке и в голову не приходило сесть на диету, потому что маме с папой она очень нравилась, и мама учила ее готовить, потому что, как она считала, для  женщины это самое важное – быть здоровой, чтобы нарожать детей без проблем, и еще готовить вкусную еду и не дрейфить в жизни ни из-за чего. Девочка умела все на  свете, и мечтала стать когда-нибудь оперной певицей – потому что они толстые и на сцене отлично смотрятся, а не то что какие-нибудь дохлые курицы.

Потом они все закончили школу, поехали учиться, многие  остались в городе – толстая девочка пошла в училки в детский сад. Это было как раз по ней – она с малышами была как рыба в воде: рыба-кит, а вокруг – мальки.

 

А надо сказать, что город-то был на море!

И наша девочка никогда не ходила с друзьями на пляж, потому что стеснялась. А со своей мелкотой пошла – в специальное огражденное  место, там и пляж был самый чистый, сосновая роща на берегу, и вода мелкая и тихая, и солнца больше, и еще и песок был особенный – лечебный. И туда никто больше не ходил – может, пенсионеры какие-нибудь, а то кому интересно плавать среди малышей.

А бывший одноклассник Роман – который лучше всех рисовал, - как раз в это время сидел неподалеку и уныло чиркал в блокноте пейзаж – задания выполнял на каникулах для худ. академии.

Он думал о том, что нужно еще нарисовать портрет в жанре «ню» - а где он это самое «ню» сыщет, когда тут все как монахини?! А самое сложное было в том, что «ню» интереснее всего рисовать с полной натуры – чтобы складки были, и горы, и впадины, и никакой стандартной анатомии.

Он вздохнул, собрал свои рисовалки и побрел по пляжу – и тут увидел удивительную вещь: на песке лежала огромная кашалотиха, облепленная русалчатами, которые закапывали ее в песок, а она пела – и еще волосы были растрепанные и лежали веером по песку.

Роман застыл от восхищения – розовая плоть лежала такая упругая и гладкая, вся состояла из шаров и крутых подъемов, и ее было так много, и она была такая живая – что ему до смерти захотелось тоже стать одним их этих везучих малышей и   попрыгать на уютной рыбе-кит.

Он схватил блокнот и быстренько сделал эскиз – но это было совсем не то, нужны были краски.

Тут кашалотиха подняла голову и завизжала:

- А ну, слезайте с меня, в глаз песок попал!

И, сбрасывая на лету русалчат, в два прыжка оказалась в воде и окунулась, отчего море сначала вышло из берегов, в потом со свистом втянулось обратно, и перед художником предстала – не может быть!! – толстая девочка из его класса, только вся в струях воды и с красными глазами.

Он не мог ее узнать сразу, потому что не мог себе представить никогда без одежды, да и в голову бы такое не пришло – представлять толстую девочку без одежду, гораздо чаще голой он представлял другую девочку – жестокую Ирэн, из-за которой  в восьмом классе разбил головой почтовый ящик, а она все равно на него даже не плюнула.

- Привет, - сказал он. – Весело тебе, я смотрю.

- Ой, Роман, - не очень застеснявшись, обрадовалась толстая девочка.- Ты здесь откуда?

- Можно я вас всех немного порисую? А то мне скоро ехать работы сдавать, а я еще ничего не сделал, - жалобно сказал художник.

- Нас – рисовать?! – поразилась толстая девочка. - А мы уходим уже – а ну, быстро всем вытираться! Но ты завтра тоже приходи - как раз успеешь.

Роман облегченно вздохнул и пошел было домой – готовить краски, палитру, холст и все это, что нужно художникам для рисования, но ему так хотелось остаться рядом с толстой девочкой, что он стал помогать ей ловить мокрых скользких русалчат, вытирать им пахнущие йодом и солью волосы и натягивать на них непослушные маечки-шортики.

Потом толстая девочка тоже быстренько натянула на себя бирюзовое батистовое платье – ее после школы стали хорошо одевать, закрутила кое-как мокрые волосы, и завитки выпали и повисли возле лица, и Роман сказал:

- Слушай, у тебя глаза как у Вивьен Ли.

- Не знаю, хоть и спасибо, - сказала девочка, - мне глаза у Монтсеррат даже больше нравятся.

И они пошли вместе, волоча за собой галдящий паровозик.