Мегрельская бабушка

Элена и Массимо родили ребенка.
Это событие сделало бесконечно счастливыми многих людей сразу в двух местах: в Риме и в Сенаки.
Римские родственники пригласили мегрельскую родню на крестины, и Нанули - ошалевшая от радости новоиспеченная бабушка - по привычке затянула свою песню "Зачем они беспокоились из-за меня", но тем не менее проворно собралась в дальнюю дорогу со старшими дочками.
- Молодец моя бицола*, - сказал перед отъездом на прощальной пирушке племянник Мурман, - тут в деревне некоторые даже Тбилиси не видели!

Маленький Даниэлино переходил из рук в руки.
Софо и Иринка чуть не подрались.
- Ты же сама сказала - не держи его на руках, а сама?!
- А хорошо было, что ты его столько держала, я тоже хочу!
Младенец смотрел на всех надменно и утомленно, и как только его клали на постель, переставал хныкать.
- Вот вы мне все ребенка испортите, - жаловалась Эло с выросшей на три размера и без того увесистой грудью, - а мне потом с ним мучиться! Он и так через каждые два часа просыпается!
Сваты обихаживали друг друга совершенно неотличимо по национальным признакам: в этом смысле родство римлян и мегрелов было налицо.
- Ой, зачем вы как беспокоитесь, - по привычке смущалась Нанули, тем не менее с удовольствием принимая знаки внимания от синьоры Лючии и синьора Даниэле.
Глава семьи (родом с юга, мамма миа) - пророкотал что-то с высоты своих двух метров.
- Что он сказал? - шепотом спросила Нанули у Эло.
- "Не сомневаюсь, что вы бы вели себя точно так же, если бы мы были у вас в гостях".
- До чего хорошие люди, - шептала Нанули. - А их фотографию мне дашь с собой? Покажу этим кикиморам, которые лучше себя никого не знают.
Массимо показывал снимки родителей в молодости.
- Мама - римлянка, а папа - из Апулии, их в семье было девять детей.
На фотографии стояли множество строгих женщин в черном - прямо как в Сенаки, и посреди них - одна Лючия в красном и очень коротком платье с улыбкой во весь рот.
- Папа очень быстро удлинил ей платья, а брюки вообще выбросил!( Read more... )

Посылка от мамы

Кормилец съездил по делам на историческую родину, моя маменька прознала об этом и попросила заехать за передачами.
Заранее согласовала с мной прейскурант, в котором от меня фигурировали лавровый лист и апельсины.
- А телятину? Мы зарезали, - вкрадчиво подпустила соблазна маменька.
- Немножко можно.
- А яиц деревенских?
- Пяток.
- А фейхоа с сахаром?
- Мам, это все тащить на пятый этаж, пожалей нас!
- Баночку!
- Ладно, маленькую.
- А яблочки наши? Мелкие такие, а еще райские как раз, варенье сваришь?
Судорожно вздыхаю. Никто у нас варенье не ест, еще париться варить, да еще сахар подорожал, зараза.
- Немного, мам, килограммчик!
- А...
- Мука у нас еще есть с того раза, не надо!
- Вы что, так мало мчади едите? Ладно, муку не надо, так...
- Все, достаточно!
- А, подожди, а киви, киви?!
- Ну НЕМНОГО!!!!

Кормилец сообщил о выполненной миссии изменившимся голосом, как графиня, бегущая к пруду:
- Вся машина в мешках.
- Я всем отдельно собрала: Гие, Зуре, Марине, Майе... - с достоинством парировала маменька мои подозрения.

Поднимали мы втроем мешки - мешки!!! такие, знаете, из-под сахара, белые, и все смешалось в доме Облонских.
Увидев гигантскую бадью с фейхоевым вареньем, начала подозревать, что маменька страдает мегаломанией: это МАЛЕНЬКАЯ БАНОЧКА, по ее мнению.

С одной стороны, дай ей Бог всяческого здоровья и чтобы еще много лет мы эти мешки от нее таскали.
С другой стороны, пришлось опять колоть Блокиум.
С третьей, как хорошо, что я от сыра отвертелась хотя бы.

А вот в следующий раз, пожалуй, закажу курицу...И кролика...