У нас земля красная и глинистая в Аджарии.
Она часто бывает влажной и скользкой, потому что - дожди.
А дожди там идут долго и ровно, несколько дней подряд без перерыва.
Утром встал - стена дождя, весь день на нее смотришь, засыпаешь под тот же шорох.
Привыкаешь.
Весь мир насквозь мокрый.
Если дождь перестал - детям надо выйти вон.
А сады у наших родичей чаще всего расположены террасами, и земляные стены расцвечивали пейзаж волнистыми полосами: терракота-зелень-терракота-зелень.
А чтобы по этим террасами подняться, были в земле ступеньки лопатой вырезаны.
И представьте - мокрые, скользкие, красные глинистые ступеньки, на ногах - черные калоши с нутром цвета безумной фуксии, носки драные, девчонки дали юбку латаную и свитер, пахнущий кисловатым хлебом - им до этого тазик с тестом укутывали, а мне надо - кровь из носу - черешни поесть после дождя, и я лезу вверх, скольжу и падаю, вымазываюсь в красной глине, острый запах мокрой земли и папоротников, вцепляюсь пальцами в вязкую стену, колени тоже в жиже, девчонки хохочут снизу, и тоже лезут вверх, кое-как нам удается вскарабкаться на верхнюю террасу, а там - ярко-розовая черешня, умытая дождем, тугая и мясистая, сочная, на каждой ветке - по гирлянде черешенок, а дерево большое, развесистое, ветки щедрые, мы ее обсаживаем ловко, как обезьяны, и черешня порядком легчает.
Обратно съезжаем вниз по глиняной горке - кого уже волнует, запачкаемся или нет, дело сделано, гулять так гулять.
Бабушка отругает, но - дело того стоило.
А калоши надо мыть в луже возле водосточной трубы.
Она часто бывает влажной и скользкой, потому что - дожди.
А дожди там идут долго и ровно, несколько дней подряд без перерыва.
Утром встал - стена дождя, весь день на нее смотришь, засыпаешь под тот же шорох.
Привыкаешь.
Весь мир насквозь мокрый.
Если дождь перестал - детям надо выйти вон.
А сады у наших родичей чаще всего расположены террасами, и земляные стены расцвечивали пейзаж волнистыми полосами: терракота-зелень-терракота-зелень.
А чтобы по этим террасами подняться, были в земле ступеньки лопатой вырезаны.
И представьте - мокрые, скользкие, красные глинистые ступеньки, на ногах - черные калоши с нутром цвета безумной фуксии, носки драные, девчонки дали юбку латаную и свитер, пахнущий кисловатым хлебом - им до этого тазик с тестом укутывали, а мне надо - кровь из носу - черешни поесть после дождя, и я лезу вверх, скольжу и падаю, вымазываюсь в красной глине, острый запах мокрой земли и папоротников, вцепляюсь пальцами в вязкую стену, колени тоже в жиже, девчонки хохочут снизу, и тоже лезут вверх, кое-как нам удается вскарабкаться на верхнюю террасу, а там - ярко-розовая черешня, умытая дождем, тугая и мясистая, сочная, на каждой ветке - по гирлянде черешенок, а дерево большое, развесистое, ветки щедрые, мы ее обсаживаем ловко, как обезьяны, и черешня порядком легчает.
Обратно съезжаем вниз по глиняной горке - кого уже волнует, запачкаемся или нет, дело сделано, гулять так гулять.
Бабушка отругает, но - дело того стоило.
А калоши надо мыть в луже возле водосточной трубы.