Худо-дыбр

- Собирайся, - позвонил кормилец, - через 20 минут идем в ресторан.
- А что случилось? - еле успела я спросить одной рукой, другой уже стаскивая шорты и нашаривая полотенце.
- У Эрхана ребенок родился.
И гудки.
Это что, ребенок трабзонца здесь родился? Или он родился там, а папа оказался здесь и празднует?
Или вовсе он родился не прямо сейчас, а ранее, а отмечаем задним числом?
В ресторации оказались какие-то незнакомые люди - по всей видимости, сотрудники фирмы, которую открыл-таки в Грузии трабзонец Эрхан.
Нас нас воззрились примерно так же, как на Ландау в гараже - вежливо и с ожиданием, а когда же вы уйдете?
Потом что две дамы в сером и с "ракушками" на головах радикально отличались от девушек со стразами и в кружевах.
Пока тамада и его заместитель выясняли длительность пауз между тостами, мы молча дегустировали застолье.
Дома меня ждал киш с лососем по Мармотику, и все эти бесконечные пхали только раздражали аппетит.
Внезапно в зале, украшенном фиолетовыми шторами и искусственными цветочками в тон, грянула музЫка.
Пятеро мачо в черных майках - клан Сопрано - затянули так называемую "тбилисскую" песню.
Драмы били в диафрагму, меняя пульс и выбивая легкие в горло.
Уши ритмично выдувались в граммофончики, и беседовать приходилось на последней стадии разрыва связок.
- ...и когда они попробовали узнать, как же все-таки он погиб на самом деле, - орала Хатуна сквозь хор клана Сопрано, - их поймали в подъезде и избили до полусмерти. Еле выжили!
- А сейчас они уже не пытаются? - спрашивала я, наклонясь через колени кормильца.
- Да ты что! Даже дело Шартава не раскрыто, а тут...
- И Жвания не раскрыто, - меланхолично продолжила я, и мы приуныли.
- Да вот Кеннеди убили, и ничего! - озарило меня наконец, и мы облегченно захохотали, перекрыв, наконец, гудение клана.
Оба тамады быстренько выпили за ушедших, объяснив турецкому папе, вернее - дедушке:
- Ты - хорошо, я - хорошо, а он - мертвый, панимашь? Чтоб ему там было хорошо! Пьем!
- Ничего себе дедуля водку глушит, - сказала я, хотела съязвить про мусульманские запреты, но прикусила язык, потому что конферанс объявил песню в честь Эрхана.
Мы захлопали.
Зазвучал многолетний хит деревенских свадеб "Хабиби".
Девушки посыпались на танцпол делать танец живота.
- Э!! Баба*, это не туреський, это арабьский! - возмутился Эрхан.
- Молчи, баба, - сказала я, - скажи спасибо, что уважили!
Когда "Хабиби" отплясали, конферанс объявил:
- А теперь песня по заказу (неразборчиво имя) Киласония!

Я сделаю некоторую паузу, потому что зазвучала песня "День победы".
Не думаю, что на данный момент я понимаю, что это было. А представьте состояние на от самый момент.
Все слушали и подпевали, и только многолетняя тренировка в управлении мимикой позволила сделать вид, что все нормально, все пучком.
То есть - песня-то хорошая, но степень абсурда мог передать только Эмир Кустурица, и никто более. Я вот стараюсь и не могу.
Как мне хотелось посмотреть на таинственного Киласония!!
- Америка - хорошо, Россия - хорошо, Турция - хорошо, а потом - бах-бах! и уже умер. Надо выпить за того, кто уже умер от бах-бах! - виртуозно вышел из пике тамада и вручил осоловевшему от водки турецкому дедуле рог с вином.
- Еще полчаса, и я не выдержу, - преданно глядя на кормильца, сказала я.
- Ладно, пошли. Сегодня еще день рождения Маккартни и Камерун-Дания.

Через полчаса мы дымили в полутемном клубе, где поминутно гас большой экран, Маккартни уже кончился, черешня валялась на огромном подносе, зато наши серые платья были очень в строку.
_____________________
*баба (ударение на посл.слог) - словечко трабзонца, которое он использует, как обращение типа "брат".