Понедельник, новости,

Вся моя прекрасная, измученная, невротическая страна празднует победу нашей сборной по регби в Трабзоне.
И погода медленно, но верно, выруливает к солнцу и теплу.
И кафе нашли для дня рождения Сандрика.
Не все, не все еще в порядке, но многое,и - да! Проклюнулись ростки у пшеницы к Пасхе!

Я вам еще не рассказывала - слушайте.
К Пасхе надо обязательно сделать "джеджили" : на тарелку положить слой ваты, намочить, высыпать пшеницу, и ждать, пока прорастет.
Обычно недели за три до Пасхи, и вечно я промахивалась - то позже, то раньше, в этот раз вроде вовремя - Пасха ранняя.
Джеджили - это оно и есть, всходы пшеницы, только на грузинском одним словом обозначено.
Она должна успеть подрасти, чтобы встретить Воскресение ослепительно-зеленкой стенкой, утверждающей жизнь и вообще все хорошее.
Потом в нее нужно будет положить крашеные яйца, а рядом - ягненка из теста.
Куличи там всякие, паски, чакапули.
Уже скоро.

Но главное - ростки уже есть.
Мне почему-то кажется, что надо поделиться хорошими новостями, хватит уже зимы.

театральноэ

Когда мне позвонили девочки и спросили: "Мы в театр, хочешь с нами?", я в безумном восторге крикнула "ДА!" и побежала примерять что-нибудь на премьеру, и мне в голову не пришло спросить, куда же именно мы идем.
Мне уже достаточно много лет, чтобы не стесняться говорить неприятную правду - неприятную о себе, само собой, зачем же других людей обижать, так вот - я не очень люблю театр, он должен быть воистину праздником и зрелищем, чтобы я, ленивая тупая скотина, отнеслась к нему с одобрением.
С другой стороны, уже много месяцев я никуда не выходила с девочками, я сидела и ходила и стояла и разговаривала в основном с врачами, о болезнях, лекарствах, процедурах, эхоскопиях, анализах, я открыла лазарет, и я его обслуживала, а тут - девочки!!!
Вы не понимаете, что такое выходить с девочками, - куда бы мы не пошли, будет гогот, рогот, Франсуа Рабле и шутки с полпинка, непонятные более никому на свете. Дерзкие наряды, "Дорогой, мы придем через час - выпьем чего-нибудь в баре, целую!!", сигареты в зубах и полное очищение организма от состояния "хорошая девочка".
Соответственно, спрашивать - на что мы идем, было излишне.

Но этот раз был перебором.
Афиша с названием пьесы "Враг народа" заставила зашелестеть интуицию, однако - Ибсен не мог написать фуфла, правда?
Он-то не мог, зато поставить могут что угодно - расселись мы, красивые такие, в ряд, и начался митинг оппозиции.
В пьесе два брата - один мэр, он плохой, второй доктор, он хороший, есть лечебные воды, они отравлены, доктор борется - чтобы гласность, мэр борется - чтобы деньги.
- У нашего Угулава брат есть?- шепотом спросила Хатуна.
- А как же - доктор! - просипела я.
Что спектакль смертельно, плачевно, зубодробительно скучный, стало ясно буквально с первой минуты.
Я не против критики властей, я против бездарности, еще раз вам повторяю.
Через проход буквально рядом со мной сидел спящий слон. Иногда он всхрапывал, и сладко жевал губами.
- С удовольствием прилегла бы сейчас рядом с ним и поспала, - опять заерзала Хатуна.
- И голову ему на животик, такой мягкий, - сипела я.
Первое отделение встало как вкопанное и никуда не двигалось - на сцене постоянно был бубнеж с социально-драматическим уклоном.
- Давай после первого уйдем, - тоскливо заныла я.
- Точно, - обрадовалась Хатуна, но остальные девочки сказали, что это некультурно и неуважение.
Я прокляла свою уступчивость и осталась, но зато комментировала от души.
В концу оказалось, что половина зрителей - массовка из студентов, а другая половина - друзья режиссера.
- Они на одни наши деньги пойдут в буфет отмечать, - поняла я и решила, что добрых дел на сегодня хватит.

Лучше бы я пошла с детьми на "Звуки музыки", но там аншлаги.
Вот что нужно человеку - талант и праздник.
Ибсену - низачот.